– Да.

– Хорошо. – Вода негромко плескалась о борт лодки. – Я не отказался бы сейчас от упаковки холодного пива. И не стал бы отшвыривать пиццу, поданную в постель.

– А я бы хотела кувшинчик ледяного чая с лаймовым соком, – сказала Арден, подумав с минуту. – И еще чашку клубничного мороженого.

Дэн кивнул и оглядел стены густой листвы, которые обрамляли канал. Да, решил он, здесь можно затеряться, и никто никогда тебя не найдет.

– Этот канал рано или поздно выведет нас к Заливу, – сказал он вслух. Стрелки его часов показывали десять сорок четыре. – Если мы миновали болото, то теперь нам, быть может, удастся найти стоянку рыбаков или что-нибудь в этом роде. Если бы мы отыскали дорогу, то можно было бы остановить машину и отправить тебя.

– Отправить меня? А ты?

– Не думай обо мне. Ты слишком сильно ударилась головой, тебе нужно к врачу.

– Зачем мне врач? Ты же знаешь, кого я ищу.»

– Не нужно опять начинать этот разговор! – раздраженно сказал Дэн. – Слышишь? Где бы ни был этот Ла-Пирр, мы давно прошли мимо. Я отправлю тебя отсюда, а там делай что хочешь. Я бы на твоем месте вернулся в Форт-Уэрт и радовался, что остался жив.

– И как же я туда вернусь? Я потеряла сумочку и все свои деньги. Даже если бы я нашла автобусную станцию, я не смогла бы купить билет.

– У меня есть немного денег, – сказал Дэн. – Достаточно, чтобы доехать до Хумы, если будет такая возможность.

– Да, и много я обрету, если вернусь? – возразила Арден. – Ни работы, ни денег – ничего. Меня опять вышвырнут на улицу. Может, мне лучше сразу отправиться в ночлежку?

– Ты устроишься на работу и вновь встанешь на ноги.

– Угу. Хотелось бы – но разве ты сам не знаешь, как все это бывает?

– Да, – медленно протянул Дэн. – Наверное, знаю. Она хмыкнула и улыбнулась сама себе слабой горькой улыбкой.

– Сижу и хнычу, как дура.

– Сейчас у всех трудные времена. За исключением тех богатеев, кто спихнул нас в это дерьмо. – Где-то вдалеке крикнула одинокая ночная птица, и этот звук тронул сердце Дэна. – Я никогда не хотел быть богатым, – сказал он. – По-моему, это лишь создает лишние трудности. Но я всегда хотел жить нормально. Вовремя оплачивать счета и получать удовольствие от работы. Вот что было для меня важно. После того как я вернулся из Вьетнама, у меня было несколько тяжелых периодов, но все обошлось. А потом… не знаю… – Он не стал рассказывать дальше. – Ну, у тебя своя дорога – тебе нет нужды сворачивать на мою.

– Мне кажется, мы оба идем в одном направлении.

– Вернее, плывем, – усмехнулся Дэн. – Сколько тебе лет?

– Двадцать семь.

– Разница между нами в том, что у тебя впереди еще целая жизнь, а я уже ее завершаю. Говорят, что жить трудно. И это чертовски верно, но я все же скажу тебе – это не так. Тебя могут ударить, свалить, растоптать, но ты не сдавайся. Ты не должна сдаваться.

– Может быть, ты можешь так, – тихо сказала Арден. – А я устала оттого, что меня все время растаптывают. Я пытаюсь встать, но меня опять и опять валят с ног. Я устала от этого. Я прошу у Бога указать мне дорогу туда, где… будет покой, хотя бы недолгий.

– Возвращайся в Форт-Уэрт. – Дэн опустил в воду весло и вновь принялся грести. – Наверняка перед тобой что-то откроется. Но, в любом случае, тебе нельзя оставаться в этих болотах и искать какую-то там знахарку.

– А как раз и не знаю, где мне лучше быть. Я совсем запуталась. – С минуту она молчала, теребя розовый мешочек. – А какое было твое самое лучшее время? – спросила она. – Я имею в виду время, когда ты думал, что на свете все правильно, и ты находишься именно в том месте, где тебе надлежит быть. Было у тебя такое?

Дэн задумался – и чем больше он думал, тем сложнее казалось ему найти ответ.

– Мне кажется… Может быть, когда я впервые попал в армию, в тренировочный лагерь. У меня была работа, которую я должен был исполнять… миссия… и я был к этому готов. Я думал, что нужен моей стране, и считал, что это важно.

– Ты говоришь так, будто готовился к бою.

– Да. – Дэн сделал еще взмах веслом и снова передохнул. – Мне нравилось там первые два месяца. Мне казалось, что я делаю важное дело. Я не любил убивать, но убивал, потому что сражался за свою страну. Вернее, мне так казалось. Потом все изменилось. Я видел, как умирают мои друзья, и не понимал, за что они гибнут. Я хочу сказать – что мы пытались сделать? Вьетнам не стремился завоевать Америку. Они к нам не лезли. У них не было ничего, что нам было бы нужно. Так в чем же причина? – Он покачал головой. – Прошло уже двадцать лет, а я так этого и не узнал.

– Это, наверное, было ужасно, – сказала Арден. – Я видела пару фильмов про Вьетнам, и это ведь была далеко не “Буря в Пустыне”, правда?

– Действительно. – Фильмы про Вьетнам. Он опустил голову, чтобы скрыть улыбку. Дэн и забыл, что Арден было всего четыре года, когда он попал во Вьетнам.

– А мое лучшее время было тогда, когда я жила на ранчо, – сказала она. – Там было трудно, у каждого была тяжелая работа и строгий режим, но все равно там было здорово. Мы все были одинаковые. Все прошли через приют, у всех были неприятности с полицией. Это был наш последний шанс встать на ноги, как я теперь понимаю. Поначалу мне там очень не нравилось. Я даже пару раз пробовала убежать, но меня оба раза ловили. Мистер Ричарде отправил меня работать на скотный двор. Там было пять лошадей, все старые, но еще на что-то способные. Юпитер был конюхом, и мы подружились.

– Ты часто думаешь о нем, верно?

– Он всегда был ко мне очень добр. Те приюты, в которых я побывала… У меня там были неприятности, потому что… ну, понимаешь… из-за моего пятна. Если кто-то смотрел на меня слишком долго, я выходила из себя и начинала бить посуду. Разумеется, от этого воспитатели ко мне лучше не относились. Я была никому не нужна. – Она пожала плечами. – Мне казалось, что такова моя судьба, но Юпитер показал мне, что может быть по-другому. Он доверил мне ухаживать за лошадьми, позволил мне их кормить и прогуливать. Скоро, просыпаясь по утрам, я слышала, как они зовут меня, торопят вставать. Ты знаешь, все лошади разные, у каждой свой голос и свой характер. Одни выходят встречать тебя у конюшни, другие, наоборот, стесняются. А главное, что им все равно, как ты выглядишь. Они не оценивают тебя, как люди, им безразлично, есть у тебя пятно на лице или нет.

– Не все люди оценивают других именно так, – заметил Дэн.

– Но многие, – сказала Арден. Некоторое время она глядела на звезды, а Дэн снова взялся за весло. – Это замечательно – просыпаться и слышать, как лошади зовут тебя, – продолжала она. – Тогда я впервые почувствовала, что кому-то нужна. После работы мы с Юпитером вели долгие разговоры. О жизни, о Боге, о вещах, о которых я прежде не знала. Он никогда не упоминал о моем пятне; он оставлял его мне. Но как-то раз мне самой захотелось поговорить о нем и о том, что мне больше всего на свете хотелось бы от него избавиться. Вот тогда он и рассказал мне про Спасительницу.

Дэн промолчал; да и что тут можно было сказать?

– На самом деле я никогда не думала, что отправлюсь ее искать, – продолжала Арден. – Но Юпитер рассказывал о ней так, что мне стало казаться – я сразу узнаю ее, если увижу. Она представлялась мне такой реальной, такой живой. Я знаю, что глупо звучит, будто кто-то может жить столько лет и не стареть. Я знаю, что знахари занимаются обманом и вымогательством. Но Юпитер никогда мне не врал. – Она поймала взгляд Дэна и потом уже все время смотрела ему в глаза. – Если он сказал, что Спасительница существует, значит она существует. И если он сказал, что она может коснуться моего пятна и снять его, значит она это может. Он никогда не обманывал. И насчет тебя он тоже был прав. Если он сказал, что Бог послал мне тебя, чтобы помочь найти ее, значит я…

– Прекрати! – резко перебил ее Дэн. – Я уже сказал, что не хочу слышать этот… – он чуть было не сказал, ”бред”, но вовремя замолчал.

Арден хотела было начать возражать, но тоже умолкла. Она просто смотрела ему в глаза, не отворачиваясь и не моргая.